Я на минуточку проснулась, только для того, чтобы впечатление от спектакля сохранилось. Впервые за долгое время посмотрела то, что действительно стоит запомнить.

Учебный театр на Моховой. От него всегда ожидаешь чего-то симпатичного, возможно, наивного; возможно, эпатажного, но не такого, от чего бы захватывало дух. И в этот раз я не ждала ничего эдакого, особенно после почти капустнической "Турандот", которую смотрела на днях. Но, как говорится, случилось. Больше года я шла к "Гильгамешу", шла, и, наконец, дошла.
Это один из самых лучших, и без сомнений самый красивый спектакль в моей жизни. Поставлен он режиссёром Александром Стависским, который в этом году набирает курс на Факультете театра кукол. Дай Бог к нему попасть каждому поступающему.

Подробная запись спектакля, что-то меня унесло. Хочу всё помнить, всё-всё-всё.Спектакль поставлен по мотивам древнего шумерского эпоса о Гильгамеше. На три четверти бог, на одну человек, сильнейший, грозный воитель. Очень лаконичный сценический облик спектакля - освобождён полукруг учебной сцены, а в глубине раскинулась установка из металлических балок, по которой актёры на протяжении спектакля ловко ползают и прыгают, как обезьяны. На самом верху этой установки сидят музыканты и певица - почти весь спектакль идёт в сопровождении живой музыки. Этнической, сильной, ритмичной, или текучей, наполненной глубокой тоской. Над выступающим полукругом сцены растянута тонкая белая ткань, дышащая, как облако.
Влюбиться в спектакль можно с первых звуков, которые ещё неделю будешь тихонько напевать себе под нос. С первого появления артистов, которые приковывают взгляд широкими шароварами и тренированными телами (мужское население топлес, девушки в облегающих чёрных топах). Распев "о всё видавшем" Гильгамеше, над которым зычно льётся солирующий голос певицы, обрамляет историю, звучит в начале и в финале.
Действо, происходящее на сцене, почти ритуальное. Оно притягивает внимание, забирает полностью. Перепады ритма оказывают почти гипнотическое воздействие, и сам не замечаешь, как начинаешь покачиваться в такт. В отличие от многих пластических спектаклей, к которой в какой-то мере можно причислить "Гильгамеш", этот спектакль предельно внятный. Никаких недопониманий между происходящим на сцене и зрителем не возникнет. Вот Гильгамеш, почти не касаясь, кажется, одной силой духа, побеждает в динамичном танце других воинов. После того, как он тайфуном прошёлся по этому племени, семьи воссоединяются в трогательном танце, повторяющем в точности танец до появления Гильгамеша, только на этот раз у женщин в руках нет деревянных куколок, которые они с трепетом прижимали к груди.
Достойный соперник Гильгамешу, Энкиду, созданный богами специально, чтобы составить конкуренцию непобедимому полубогу, он появляется в рубахе, с которой свисают куски ткани - он полу-зверь, покрыт шерстью. В сцене его "рождения" ткань с потолка приопускается. Незаметно актёры каким-то специальным приспособлением надавливают в её центр, и ткань прогибается почти до самого пола, где Энкиду, стоящий на коленях, с открытым ртом тянется к такому необычному вымени. Белый полог-облако спускается совсем и натягивается перпендикулярно полу, чтобы приёмами теневого театра рассказать историю Энкиду. Использованы не обычные картонные фигурки, но фигурки, нарисованные на каком-то плотном прозрачном материале, который позволяет их сгибать, деформировать, увеличивать до огромных размеров, и уменьшать, или превращать в скользящие по ткани блики. Когда же история рассказана, ткань стремительно взмывает под потолок и снова натягивается.
Богиня Иштар, с пальцами длинными, как ветки дерева, красными, как кораллы, посылает ему блудницу. Следует страстный танец соблазнения, в котором Энкиду подчиняется ласкам блудницы, её гибким рукам, дрожащим бёдрам и длинным ногам, которые она с удивительной пластичностью закидывает чуть ли не за голову, и позволяет буквально снять с него шкуру. Содранную рубашку блудница кидает вглубь сцены - а в небольшом проёме, образованном балками, тут же распахивается другая шкура, будто снятая с крупного освежеванного зверя.
Обновлённый Энкиду заново изучает её, будто заново чувствует, и такого воина ведёт блудница в Урук огражденный, где ему предстоит сразиться с Гильгамешем. Сталкиваются две равные силы. Движутся они плавно, на контрасте с динамичной этнической музыкой, вокруг них вьются воины племени, готовые в любой момент поддержать любого из дерущихся, подставить собственную спину, выполнить сложную поддержку. Битва поставлена очень изобретательно. В ход идут не только, а скорее даже не столько кулаки. Вот герои хватают за руку по воину, раскручивают их и "метают" друг в друга. Те сталкиваются будто в рапиде, валятся на землю. Заканчивается бой крепкими объятиями и ликованием племени - найдя равного, герои обрели крепкую дружбу.
Вместе они отправляются дальше бороться с воплощением зла - Хумбабой. Лес, который им приходится пройти на пути к злодею, в спектакле - настоящая неудержимая стихия. Актёры с деревянными копьями - деревьями, сперва неподвижно стоят, подпирая этими копьями приспущенный "небосвод", в который упирается необычайной высоты лес. Когда же герои входят под его сень, деревья будто оживают, начинается настоящий бой. Копья-ветки едва не вонзаются в тела героев, те едва не теряются в этой динамике. Подхваченные копьями, они то поднимаются над лесом, то снова где-то скрываются. Копья сменяются флагами, которые шумно трепещут при любом взмахе, как листья на ветру. Их в руках держат уже не просто актёры - их лица скрыли маски, похожие на куски коры. Все вместе они собираются в группу, ощетинившись флагами. Где-то за их спинами начинает работать дым-машина, и белый дым прорывается между их телами, как пар какого-то огнедышазего чудища.
Преодолев эти опасности, герои встречаются с двумя противниками в масках, с блестящими саблями, которые бросают блики в зрительный зал. Битва идёт под очень тягучий напев, такая же плавная и протяжная, как будто для того, чтобы поднять саблю или отразить её удар героям требуются не секунды - минуты. Динамика уходит, но напряжение боя остаётся. В итоге враги пронзают друг друга саблями, и, кажется, это победа. Но что-то не так с героями, они пошатываются и, наконец, оба опускаются на пол подле друг друга. Пока они лежат в забытьи, снова полотно натягивается перпендикулярно полу, в него бьёт свет сзади. Мленькую фигурку-Гильгамеша солнцеподобная, круглая, такая же маленькая Иштар убеждает принять её любовь. Но Гильгамеш отказывается, он знает, как кончают все, кого Иштар вздумала полюбить. Тень птицы скользит по ткани, но в один момент будто ломается в полёте и падает. Прекрасный лев гибнет под тяжело рухнувшей на него тенью-ловушкой. Гильгамеш не хочет такой участи, чем вызывает на себя гнев Иштар. Она проклинает Гильгамеша.
(Дальше вообще мой любимый момент). То ли павшие, то ли уснувшие вечным сном лежат друг подле друга, под взмывшими под потолок небесами. А растянутая в проёме металлической конструкции пёстрая шкура вдруг начинает "дышать". Она собирается складками с шумным вдохом, и снова повисает свободно, пока вдруг не выгибается - из под неё появляется маска, будто морда какого-то животного. Шкура падает ему на спину, и это существо, почти не разгибаясь, тяжёлыми пошатывающимися шагами-прыжками подходят к лежащим героям. Стоит этой фигуре приблизиться, как Гильгамеш просыпается. Он нападает на странное существо, сочтя его опасным, снимает с него шкуру (тогда как актёр, бывший этив чудищем с необычайным проворством ныряет куда-то под установку) и накрывает ей мёрзнущего Энкиду, сам оставаясь на холоде. Эта шкура в мгновение будто прирастает к нему - он в мгновение становится таким же сгорбленным существом. Поражённый Гильгамешь лишь смотрит, как оно пошатывается, отпрыгивает назад. Перед глазами Гильгамеша его друг исчезает, а шкура снова растягивается в проёме.
Энкиду умер, это становится совершенно ясно. Гильгамеш пытается прорваться сквозь шкуру к другу, но та отзывается лишь глухим стуком. В этот момент герой осознаёт свою смертность, о которой раньше не помышлял. Это открытие так пугает его, что герой решается отправиться в новый путь - в мир мёртвых, чтобы узнать секрет жизни и смерти.
На этом пути меняется его тело - спущенный на несколько мгновений белый полог преображает его - Гильгамеш становится куклой, ростовой, похожий на полу-разложившееся тело, где в прорехи между мясом светится в ультрафиолете кость. Мир мёртвых представлен приёмами чёрного театра. Лики то ли богов, то ли духов, вытянутые, со светящимися редкими космами, парят над фигуркой Гильгамеша, сурово спрашивая, что делает здесь он, не отпетый, не похороненный, не погибший в бою, о котором никто на земле не скорбит. Один из духов, вняв проникновенным просьбам героя-куклы, подхватывает его на руки и помогает ему пройти остаток пути - через море. По полу растекается тяжёлый белый дым, в котором перекатываются человеческие фигуры. Стоит маске закрыть лицо Гильгамеша - он будто начинает видеть эти фигуры по-настоящему. Те вскакивают, зовут его. Но Гильгамеш срывает маску и продолжает путь. Медленными широкими шагами он начинает бежать через море, которое с каждой минутой становится всё более бурным, как и музыка, как и пение... В этом буйстве стихии голова Гильгамеша отлетает от тела и их уносит, как будто потоком ветра. як самой Смерти.
Если я правильно поняла, и это смерть, то она девушка, вся в белом, молодая, смешливая, одновременно напоминающая мать и невесту. С потолка к ней спускается семь корабликов, которые она снаряжает в далёкий путь. Она весела, кружится и хохочет. Появление распавшегося на две половинки Гильгамеша для неё забава. Она играется с его головой, как с мячом, так же играючи присоединяет её обратно к телу. Она танцует, а льющийся голос певицы открывает Гильгамешу секрет - смерть неизбежна Поэтому, пока жив, нужно радоваться жизни, играть с детьми, наслаждаться каждой дарованной минутой. Тогда и смерть будет не страшна.
Такова истина, дарованная Гильгамешу, с ней он возвращается в мир живых, в своё живое человеческое тело. Так заканчивается эпос о Гильгамеше, и актёры, вновь высыпавшие на сцену, поёт песню о всё повидавшем герое.
Труппу вызывали на поклон раз пять. Десять минут непрекращающихся аплодисментов. Не помню, когда в последний раз видела подобное зрительское ликование.
И я там был, мёд-пиво пил, вместе со всеми вопил. Дай Бог ещё как-нибудь побываю.

Я ещё где-то пропустила обалденной красоты сцену, как на Гильгамеша спускается полог, светом окрашенный в кроваво-красный. Он опускается до самого пола, а Гильгамеш поворачивается, так что ткань скручивается вокруг него, как кокон. Так он стоит несколько мгновений, пока приподнятые уголки ткани у пола подрагивают и тянутся к потолку. А потом разворачивается, и полог снова взмывает. Ох, не могу, чертовски красиво.