Олег Жюгжда этим вечером рассказал зрителям замечательный анекдот. Анекдот про юношу, одержимого страстью к картам, впрочем, если вы читали Пушкина, вы это и без того знаете. Но ручаюсь, что вы никогда даже не думали посмотреть на эту историю под таким углом. В прочтении режиссёра Гродненского театра кукол эта без сомнений мрачная история превратилась в самый настоящий анекдот, в полном смысле этого слова.

Началось всё задолго до входа в зрительный зал, с интереснейшей лекции, которую прочитал для почтенной публики актёр театра кукол. В этой лекции предвосхищаются все теоретические вопросы, касающиеся карточной игры. Это не лекция даже, а прямой разговор со зрителем, где большеротый обаятельный банкомат банкомёт разъясняет игрокам, то есть зрителям, правила игры, в которую им предлагают ввязаться, и тут же устраивает показательную партию в карты с тремя доброхотами. Нужно ли говорить, что я проигралась в пух и прах?

После того, как зритель уже в теме, и никому уже не страшны даже такие страшные слова, как "мирандоль" и "пароли-пе", банкомёт предлагает пройти в зрительный зал, где начнётся представление. Четыре актёра, три мужчины и одна дама, в компании трёх очаровательных кукол, поведают историю трёх карт, в крошечном пространстве малой сцены, где всё внимание зрителя полностью сосредоточено на тяжёлом столе, покрытом зелёным сукном. Тройка-семёрка-туз... тройка-семёрка...

Сначала осторожно, ещё сдерживая улыбки, начинается игра, в которой у зрителей заранее нет шансов - не возможно не поддаться актёрскому обаянию. Невозможно не увлечься насыщенным сценическим действием, неистощимым на выдумки и юмор, когда трагическая маска вдруг вздрагивает и оборачивается широкой комической улыбкой.

Всё смешалось в сценическом мире - рассказ Пушкина с оперой Чайковского, люди и куклы, оперные либретто с романсом под гитару... Писатель борется с композитором, оба как заправские фехтовальщики, каждый со своим оружием - перо у писателя, дирижёрская палочка у музыканта. Как вдруг, БАХ! Писатель хватается за бок, поверженный выстрелом музыканта.

А куклы... Крохотные, управляемые и очаровательно беззащитные марионетки. Они не просто живут своей маленькой жизнью, но и активно общаются с живыми актёрами. Маленькая Лиза жмётся к одному из актёров в порыве волнения, а когда она со звонким ахом валится в обморок, один из актёров помогает ей оправиться и подняться на ножки.

Спектакль сделан со вкусом и огромным чувством юмора. Каждую сцену хочется вспомнить и посмаковать. Над сценой чтения графине "русских романов" я хохотала до слёз. Юная Лиза с замиранием сердца читает любовную историю о барышне, потерявшей невинность. Старая графиня одёргивает и спрашивает, кто же понаписал такую вредную литературу и с отвращением произносит "Карамзин". Но стоит её воспитаннице отойти, как уже она сама, старая да удалая, хватается за книжку - "И она бросилась..." Но нет, не в объятия любимого, как оказалось, а в бурный поток, из которой героиню романа вытащили мёртвой. Современных романов без утопленников не бывает, как сказал племянник достопочтимой графини.

Удивительным образом сочетается в спектакле пушкинская проза и опера Чайковского. Ночная сцена со смертью старухи актёрами полностью пропета. И уже нет той осторожности, которая была в начале. Актёры с явным удовольствием купаются в богатом материале. Происходящее на сцене уже ничем не напоминает мрачную повесть, скорее, действительно, анекдот. Игра со зрителем в полном разгаре. На радость публике актёры выкладывают все карты, все варианты финалов, и пушкинский, и чайковский, и даже их собственный. Вот идёт трагическая сцена из оперы, когда преисполнившаяся отчаяньем Лиза отказывается от жизни, прыгает с моста... И приземляется в совершенно случайно проплывавшую мимо лодку гондольера. Гондольер восклицает "Мама-мия" и уплывает с неожиданной спутницей, сопровождая плаванье бессмысленным набором итальянских слов "пицца, моцарелла, феррари".

И тут уж немудрено обезуметь, как Ге'рман или Герма'н, как поправляет автор повести, от такого количества удивительных впечатлений. Изобретательности режиссёра, кажется, нет конца, и её не вместить в крохотный объём моего текста. Хочется описать и запомнить самой всё: и призрак старухи в виде куклы, кружащей над составленным из плоских моделек Санкт-Петербургом... И этот же призрак, но уже в виде женщины в чепце, которая выглядит поистине гигантской, когда надвигается на махонькую куклу-Германа и грозит ему скрюченным пальцем... И, конечно, финальную сцену, когда куклу-Германа усаживают в кресло графини и привязывают к нему длиннющими рукавами смирительной рубашки - Герман сошёл с ума. Он всё время сидит и твердит " Тройка-семёрка-туз... тройка-семёрка-туз..." И вдруг посреди стола из разверзшейся щели вылезает голова актрисы-старухи в кружевном чепце, и своим пронзительным голосом, в котором так и клокочет сдерживаемый смех, произносит "Это была шутка! Просто шутка!" А со всех сторон на стол кидают карты.

Тройка-семёрка-туз... тройка-семёрка-дама...

Три куклы,
Семь актёров, включая те же куклы, которым не откажешь в артистизме,
И прекрасная дама, актриса гродненского театра кукол.

Партия окончена, шутка сыграна, зритель обыгран в пух и прах, но в то же время за зрителем и победа.